|
Триумф и трагедия Ивана Губкина
№ 5-6, МАЙ-ИЮНЬ 2000
Автор: Марсель ЗАРИПОВ
Для начала - два факта, связанных с зарождением и развитием нефтяного дела в России. Первый касается 70-летия Российского государственного университета нефти и газа имени И.М.Губкина, что будет отмечаться в этом году. Второй утверждает, что в списке российских компаний акционерное общество Татнефть постоянно входит в первую пятерку.
Ну, и что из этого следует? - спросит иной нетерпеливый читатель. - Какая может быть связь между тем и другим? С выводами, однако, не стоит торопиться. Ибо, как утверждает известный татарский писатель и журналист Марсель Зарипов в своем двухтомнике Черное сокровище - своего рода документальной эпопее о татарской нефти и героических людях, ее искавших, нашедших и ныне добывающих, - ... в истории отечественной, наверное, и мировой науки, нет двух других ученых, которые, как Менделеев и Губкин, служили бы одному делу -благополучию Отечества, занимались одним делом - нефтью, и при этом так по-разному видели возможности осуществления таких задач.
Поскольку, с каким энтузиазмом, азартом и страстью прорицал о богатствах волжской земли корифей геологов Губкин, с таким же скептицизмом относился к идее поиска и добычи нефти на пространствах Поволжья другой титан науки - Менделеев.
Нам же, читателям, автор в художественно-публицистичной форме рассказывает об открытии нефтяных месторождений в Татарстане, о том, что руководитель знаменитой московской керосинки - кузницы кадров для углеводородной отрасли России, - Иван Губкин был первопроходцем нефтеносной Татарии (а значит, в какой-то мере и крестным отцом АО Татнефть), ... сшибаясь не на жизнь, а на смерть, с ее противоборцами, отстаивая свои чаяния и надежды.
Впрочем, пора предоставить слово самому автору (материал публикуем с некоторыми сокращениями).
При благоприятных условиях разведки к жизни может быть вызван новый громадный район, который будет иметь мировое значение.
Из отчета Ивана ГУБКИНА об исследовании признаков нефтеносности Поволжья. 1919 г.
Менять хорошо испробованные Кавказские местонахождения нефти на подающие некоторые надежды волжские, по моему мнению, не только рискованно, но даже просто неблагоразумно.
Дмитрий МЕНДЕЛЕЕВ.
Из рассуждений о развитиии судьбах отечественной нефтяной промышленности. 1887 г.
В истории отечественной, наверное, и мировой науки, нет двух других ученых, которые, как Менделеев и Губкин, служили бы одному делу - благополучию Отечества, занимались одним делом - нефтью, и при этом так по-разному видели возможность осуществления текущих задач, перспективных целей. Они были непохожи во всем: в избрании жизненного пути, в личных пристрастиях, в том, как пришли в большую науку, за что боролись...
Дмитрий Менделеев, семнадцатый ребенок многодетной семьи, сын директора Тобольской гимназии, в те времена далеко не заштатного сибирского поселения, которое в годы взлета дерзко претендовало на звание столицы сибирского края, билось за открытие своего университета. Путь Менделеева в науку был начертан с первого класса гимназического обучения, хотя достижение цели было не таким уж простым. В престижные Московский и Петербургский университеты Дмитрию поступить не удалось. И заботливая мать Мария Дмитриевна, на плечи которой после смерти мужа легло тяжкое бремя забот о благополучии своего многочисленного семейства, определила своего младшенького в Главный педагогический институт.
Иван Губкин тоже начал с учительской карьеры. После учительской семинарии, педагогического института Губкин работал в сельской школе, преподавал правила счета и письма таким же, как он, крестьянским детям и материально, видимо, преуспевал, приезжая на лето в родительский дом с немалыми деньгами, которые сельская община платила наставнику крестьянских детей. Помимо этого, в педагогическом журнале Губкину удалось опубликовать несколько содержательных статей, в которых он размышлял о практике преподавания, учительской работе. В сельских школах тогдашней России насчитывалось не так уж много учителей-профессионалов, которые могли похвастаться авторскими публикациями в специальных изданиях!
Итак, казалось, что жизненный путь, судьба Губкина определились: школа, учительство, женитьба, затем рождение сына. Даже трудно сказать, что зажгло в нем страсть к горному делу - объяснением может служить только книжица неизвестного ему ранее сочинителя фон Клейста Геология, которую он откопал на чердаке поповского дома среди груды других книг, которая, видимо, и поманила его из школьного мира, ясного, четкого, как четыре арифметических действия, в загадочный мир поиска и потерь, надежд, разочарований, в непредсказуемую бездну подземных миров. Должно быть, с этого геологического трактата что-то стронулось в учительском сердце, поманила к себе другая, более сильная стихия.
Еще в детские годы в семье Губкиных начались разногласия: нужна ли крестьянскому отроку грамота, ведь ему на роду написано хлебопашествовать, косить сено, ходить за скотом; чтобы таскать соху да разбрасывать из лыкового лукошка семена, достаточно самых простых правил счета и письма. В этом семейном споре верх остался за бабушкой Федосьей, доброй, прозорливой русской женщиной, чуткая душа которой угадала будущую судьбу своего сорок второго по счету внучонка.
Менделеев в престижные столичные университеты не попал по той причине, что мог поступить только в Казанский университет - по действующим тогда правилам он должен был завершить образование в вузе своего учебного округа. Губкину дорога к вершинам науки была вроде бы заказана из-за его крестьянского происхождения. Но в тридцать лет дипломированный сельский учитель загорается совершенно дикой в его положении страстью стать горным инженером, то есть заняться поисками угля, руд, других полезных ископаемых. Чтобы иметь право держать конкурсные экзамены в Горный институт, причисленный к разряду высших учебных заведений Российской империи, по статусу полагалось закончить классическую гимназию, а за плечами Губкина были только классы сельской приходской школы, земское училище, учительская семинария и специальный учительский институт, что прав на обучение в привилегированных вузах не давало. Однако не в натуре Губкина было отказываться от замыслов из-за преград, этой черте своего характера он обязан своими самыми великими удачами на ожидавшем его геологическом поприще. В один год Губкин выдержал сразу два экзамена: за полный курс гимназии, и, получив на руки желанный аттестат зрелости, за честь попасть в число студентов Горного института. Оба препятствия он преодолел блестяще!
Рассказ о годах учения Менделеева и Губкина я опущу, ибо в эти периоды жизни их биографии, интересы ни в каких точках не пересекались, речь может идти только о случайных совпадениях. Все началось позже, когда дипломированный горный инженер Губкин стал адъюнкт-геологом, сотрудником Геологического комитета. И получил специальное задание разобраться с загадкой Ширванской нефтяной залежи в Майкопском регионе.
Это было перед мировой войной. Уже забылось конфузное заключение российских академиков, что нефть худо пахнет, густа, черна и очень нечиста, никуда больше не годится, как только из нее делать коломазь, факелы и смолейные веревки, а также еще и фитили. На смену эпохам меди, бронзы, железа пришел век нефти, который предшествовал новым вершинам прогресса человечества - веку атома, космоса. Рудольф Дизель придумал нефтяной двигатель. Американец Форд и немец Даймлер-Бенц стали выпускать коляски без лошади - автомобили, которые мчали вперед не лошадиные силы, а энергия горючего. Появились паровозы, самолеты. В небо полетели самолеты, на морских и речных судах вместо угольных котлов стали устанавливать эффективные мазутные форсунки. И всем стала нужна нефть, загадочное каменное масло, ради которого джентльмены удачи устремились на поиски новых нефтеносных территорий, стараясь, во что бы то ни стало, опередить друг друга. Американцы - англичан, те - немцев, французов, конечно, первых соперников на мировом рынке - русских.
Задача Губкина была простая, если считать только конкретное поручение - исследовать обстановку на Ширванской нефтяной залежи, - и великая по значению, если учитывать не только складывающиеся обстоятельства, но и будущие перспективы. Майкопский район на юге России. Это нефтяная Пенсильвания в Америке, кладовая запасов, соперничающая с богатыми пластами Апшеронского полуострова. Окрестности Майкопа были истыканы стволами глубоких скважин, однако на одну удачную точку приходится десять пустых. Главное, никто не мог объяснить причину: почему? Заложат скважину - фонтан, следующую пробурят рядом - сухо?! Сухо, сухо, сухо!...
Какие только светила ни приезжали на месторождение, какие ни высказывали теории, предположения, гипотезы, пытаясь показать пальцем, где проходит нефтяная жила, чтобы в этом месте закладывать скважины. Один за другим на участках Ширванской залежи побывали тогдашние корифеи геологической науки Паллас, Воскобойников, Гурьев, Вернейль, Леплей, Хюо, Дюбуа де Моннере, Анисимов, Абих, Коткуль, Байер, Андрусов - это продолжалось много лет, за это время было высказано множество догадок, предположений, теорий, которые даже близко не совпадали с практическими результатами.
Задание, которое получил Губкин, отправляясь на Ширванскую нефтеносную площадь, было простым - описать, исследовать, дать точную картину, а он сделал великое открытие. И пользуясь теми же исходными материалами, какие имели на руках его предшественники.
Начинающий свою профессиональную карьеру адъюнкт-геолог Губкин вряд ли превосходил своих старших коллег глубиной теоретических познаний, тем более навыками исследователя, опытом практика. В активе начинающего специалиста была лишь одна научная студенческая экспедиция. Однако по сравнению с другими он больше думал. В случае с Ширванской нефтяной залежью на том месте, где другие останавливали свои наблюдения, Губкин начинал размышлять, сопоставлять факты, случаи, выстраивать их в стройную логическую систему выводов и обобщений.
Вычертив карту удачных и пустых скважин, Губкин получил непонятную схему, которая не соответствовала ни прежним, ни свежим теоретическим построениям его предшественников, стал угадывать - термины определить, вычислить, рассчитать в практический обиход геологов войдут позднее, когда появятся геофизические приборы исследований подземных толщ, пластов и горизонтов - причины, почему одни скважины дают нефть, а другие попадают в пустые зоны?
Губкин уже не молод, ему под сорок, он аккуратно ведет дневник, скучный и обязательный рабочий документ, который он должен представить в качестве отчета о служебной командировке, а воображение уносит его в даль, точнее, в глубь геологических эпох. Как, когда, отчего, под влиянием каких могучих стихий образовалась нефть? Какой в ту пору была на земле жизнь: что произрастало на ней, какие водились насекомые, птицы, животные?
Губкин писал дневник, а в воображении отчетливо, как окружающие его небо и землю, цветы и солнце, лес и луг, представлял, как в глубинах подземных миров, отдаленных от него на двести - триста - пятьсот миллионов геологических лет, в мягком песчаном ложе вьется быстрая река, вода находит дорогу в горах, в полях, в долинах, укладывает слои ила, песка, осадки известняка, образуя этажи жил и горизонтов. Затем горы, лесные пущи, поля и долины сотрясают землетрясения, русло реки оказывается погребенным под обломками скал, а поверх русла год за годом наносило породы гор, место воды в порах песчаников, известняков заполнили потоки другой жидкости - нефти, в которую обратились органические останки животных, растений. Поэтому и виляют нефтяные скважины Ширванской залежи, как рукав, повторяют повороты реки, захороненной в недрах гор. Как все ясно, просто, доступно разумению! Удивительно, почему до этого не додумались другие исследователи, словно все ожидали гениальной догадки питомца Горного института, имя и звание которого до этого случая были неведомы ни теоретикам, ни практикам, жаждущим конкретных пожеланий, советов, наставлений, обязательно подсказки, в какой точке бурить скважину, чтобы скорее получить нефть. Много нефти: только большая нефть даст большой капитал!
С подачи Губкина на Ширванской залежи заложили скважину, и фонтан подтвердил гениальную прозорливость молодого геолога. Нефтяной поток хлестал с такой силой, что высота его достигла 8-11 саженей, нефти выбросило 400 тыс. пудов. Грохот был такой силы, что звук его услышали на Лондонской бирже.
Первая серьезная научная работа Губкина имела конкретное, более чем скромное название: Майкопский нефтеносный район. Нефтяно-ширванская площадь, выводы ее сформулированы в сдержанной, традиционной научной манере: по-видимому, мы имеем дело с залежью рукавообразной формы. Однако в исследовании было много теоретических обобщений, которые сразу поставили автора монографии в ряд удачливых знатоков нефтяной геологии. И Губкин сознавал силу и мощь своих аргументов, которые вступали в противоречие с утверждениями прежних кумиров.
Видимо, с момента написания первой научной брошюры Губкина об осадочных породах, в которых скапливаются запасы нефтяных полей (а это случилось в 1912 г.), проходит черта, которая развела двух титанов отечественной науки - Губкина и Менделеева. С этого рубежа обстоятельства стали складываться так, что одному, чтобы доказать правоту своих аргументов, нужно было выступать против суждений другого. По стечению обстоятельств, эта доля досталась Губкину!
* * *
Словом, все началось с ширванской брошюры Губкина, в которой он впервые высказал предположение об органическом происхождении нефти, подкинул хвороста в этот, видимо, вечный спор сторонников двух теорий о корнях нефтяной проблемы - откуда она пошла, как образовалась, что из себя представляет?
Собственно, спор о тайне происхождения нефти начался много раньше. Он продолжается и сейчас, видимо, дискуссии будут идти до тех пор, пока из недр не выкачают последний галлон черного золота. В разных странах ученые ломали копья в непримиримых дискуссиях: одни насмерть отстаивали гипотезу, что нефть происходит от смешения в глубинах земли различных минералов с водой, другие выдвигали не менее серьезные аргументы, что в горное масло недр обратились животные, растения, насекомые, в своих останках сохранив для людей свет и энергию солнца. Губкин со своей ширванской брошюрой занял место в строю нефтяников-органиков, а Менделеев остался на позиции сторонников неорганической теории.
Конечно, разве гигант-непоседа Менделеев, откликающийся едва не на все теоретические вызовы, на запросы практиков, который своей любимой наукой химией занимался меньше, чем, например, работами по сельскому хозяйству, по организации промышленности, восстановлению и размножению лесов, даже по политическому и экономическому обустройству страны, мог остаться в стороне от нефтяной загадки века и не вмешаться в эту вселенскую драку ученых, не попытаться объяснить, что это за диво - нефть, где ее искать, как добывать, самое главное, что с ней, наконец, делать? Вопросы эти актуальны и поныне. Споры о происхождении нефти продолжаются по сей день. На пороге XXI в. они еще более актуальны, чем в прежние годы.
По Менделееву, происхождение нефти выглядит так: Образование нефти из органических остатков весьма сомнительно, а более вероятно приписать ее образование действию воды, проникающей через трещины, образовавшиеся при подъеме гор, вглубь земли, до того металлосодержащего наколенного ядра земли, которое необходимо признать во внутренности земной.
А так как... железо содержит углерод (подобно чугуну), то, приняв внутри земли на недосягаемых глубинах содержание такого углеродистого железа, можно полагать, что нефть там произошла при действии воды, проникшей через трещины пород при поднятии кряжей гор, ибо вода с углеродистым железом должны дать окислы железа и углеводороды. Следует учесть, что суждение Менделеева совпадало с точкой зрения Михайлы Ломоносова: горючие минералы имеют свое происхождение из земли и камней.
Правда, Менделеев свою мысль облек в деликатную форму научного диспута: по моему мнению, допускал иные варианты окончательных выводов: Если я выставляю со своей стороны гипотезу образования нефти, то думаю при этом, что лучше нечто цельное, чем ничего... Кому не понравится мое представление, тот подумает, пороется, сделает наблюдения и даст что-нибудь лучшее. Но кто обращает внимание на сноски, читает запасные варианты выводов, теоретических обобщений?
Открытие Ширванской рукавообразной залежи по теории поиска подземных нефтеносных пространств - через тринадцать лет после Губкина на одном из месторождений эту теорию подтвердили американцы, правда, назвав его по-своему - башмачный шнурок, - принесли адъюнкт-геологу Губкину славу нефтяного провидца и предсказателя, определили его геологическую судьбу.
Геология - это великая наука молотка и точного глаза, острого наблюдательного ума, в ней столько направлений, что появилась необходимость специализации, чтобы заниматься ею не вообще, а конкретными отраслями. Есть геологи-золотоискатели, есть гидрологи, специалисты по нерудным материалам, знатоки алмазных россыпей, есть те, которые всю жизнь занимаются поисками и разработками угольных запасов. Академик А.Ферсман, например, славен, как открыватель кольских апатитовых руд, хотя будучи профессиональным геологом занимался поисками и других минеральных богатств.
После революции в самую пору своей профессиональной зрелости, когда к Губкину пришли слава, признание его квалификации геолога, организаторских навыков, он возглавил Совет по изучению производительных средств страны. По долгу службы Губкин занимается поисками всех минеральных ресурсов, в которых нуждалась развивающаяся экономика молодого социалистического государства, жаждущего скорее восстановить разрушенное войнами и революцией хозяйство, стать вровень с другими странами, не знавшими потерь и потрясений, отправлял в поиск геологические экспедиции. Масштаб его должностных интересов - вся страна, от Каспийского моря на юге и до Баренцева на севере, от Сахалина на востоке и до брестской границы на западе, однако ничем он не занимался с такой страстью, как нефтью, отдав ей лучшие, самые плодотворные годы жизни. После Ширванского рукава последовали открытия нефти на Керченском полуострове, бакинский фонтан на грязевом вулкане Лок-Батан...
Губкин первым из геологов предсказал, что разведку нефти, как всякое другое геологическое предприятие, нужно вести не вслепую, а следуя точному расчету. Догадки, предчувствия, интуиция, риск возможны, они даже необходимы, как компас удачи, но все-таки главное - это точный расчет. Каждая, даже случайная находка должна быть результатом не слепых блужданий, а итогом точных прогнозов людей, занятых поисками нефти, которую верховыми методами не обнаружить, тем более извлечь - колодцы и ямы на пространствах Апшеронского полуострова были вычерпаны в первые же годы нефтяного ажиотажа, который начался на исходе девятнадцатого века и еще больше разгорелся в двадцатом; теперь можно извлекать только глубинными способами, специальными скважинами, пробиваясь в недоступные прежде пласты и горизонты.
Отдаваясь вольному полету фантазии, которую питали его блестящие находки подземных скоплений нефти, удачные скважины, из которых нефть изливалась с такой силой и напором, словно ее выкачивали из недр не знающие устали таинственные джинны, Губкин не отрывался от реальной действительности. Каждая его удача способствовала рождению теоретических основ новой нефтяной геологии, и, естественно, вступала в противоречие с прежними представлениями о развитии не только поискового дела, но и всего нефтяного производства, добычи и переработки горного масла. Как искать, как добывать, как перерабатывать - вот три кита нефтяного дела, которыми всю жизнь занимался нефтяной геолог Губкин, начиная с узелков Ширванского рукава и кончая грандиозными замыслами о нефтеносных площадях на пространствах Поволжья, Урала, в болотах таежной Сибири.
* * *
В том, что выводы Губкина о происхождении нефти, географии ее распространения, значит, и регионов поиска, дальнейшей организации нефтяного дела в стране не совпадали с представлениями тобольского самородка Менделеева, повинны не амбиции одного и научные воззрения другого - это столкновение двух научных гипотез, различные точки зрения на одну общую проблему.
Губкин был моложе Менделеева, возрастная разница между ними - целых тридцать семь лет. Когда Губкин, оставив сельское учительство, порвал со своим деревенским прошлым и постучался в двери Горного института, Менделеев - уже мировой гигант, автор Периодической системы, в пустые клетки которой еще сто лет спустя вписывали элементы, прозорливо предсказанные ее создателем.
Менделеев - по натуре не затворник, а скорее непоседа, он отзывался на просьбы нефтепромышленников, которые пугались возникающих проблем, не знали, как быть с нефтью дальше. Затраты на добычу возрастали, доходы падали, дешевое американское осветительное масло вытесняло с рынков дорогой русский керосин. Менделеев подсказал бакинским промышленникам новые регламенты перегонки, как лучше кипятить нефть, чтобы возрос выход керосина, а транспортировать продукцию посоветовал не в бурдюках, а проложив трубы. Не пугаясь тягот далекого путешествия, Менделеев отправился за океан, специально выбрал нефтяные маршруты, чтобы посмотреть, сравнить...
В Америке Менделеев восхитился размахом, предприимчивостью хозяев, однако тут же побранил их за технологическое невежество, подсказал, что из керосиновых остатков, которые они считают отходами главного производства, можно получать более дорогие, а значит, прибыльные смазочные масла. Вернувшись из Штатов, Менделеев обратился к российским промышленникам с патриотическим монологом, напомнил соотечественникам о национальной гордости, что нужно не преклоняться перед заморской предприимчивостью, а брать ответственность за предприятие на свои плечи. Эти суждения уместны были тогда, по-моему, они еще более злободневны сегодня.
Господа московские и всякие иные русские капиталисты!- пламенно взывал ученый-пророк к российским нефтепромышленникам. - Пустите ли вы французов, немцев, шведов, англичан и американцев эксплуатировать и это русское богатство и нажить на нем хороший барыш или сами догадаетесь взять его, когда вновь вам указывает на большое наживное дело тот, кто давно следит за судьбой русской нефтяной промышленности и ничего больше не хочет, как того, чтобы она развивалась до тех размеров, какие соответствуют природным запасам страны. Покажите миру хоть на этом деле, что можете сами справиться со своим богатством, когда дана вам широкая, разумная свобода и есть русский пример. Вам, господа русские капиталисты, предстоит осветить и смазать Россию и Европу, разделить эту службу с Америкой да по пути превратить четырехкопеечный продукт в пятирублевый, отчего пристанет кое-что и к вашим рукам, и к рукам тысяч рабочих, которые потребуются для того, чтобы поворотить эти миллионы пудов, втуне лежащие под землей.
Через три десятилетия Губкин повторил все нефтяные маршруты Менделеева. Как знаток-геолог, к которому за советами становились в очередь, просили дать прогноз, ткнуть пальцем в точку, где наверняка будет фонтан, он бывал на бакинских промыслах. Специально ради практики ездил в Америку, как раз в нефтяные штаты Техас и Пенсильванию, и не праздным туристом, а специалистом, жаждущим извлечь из своих поездок научную пользу и практическую выгоду. Губкин наблюдал те же самые картины, что и Менделеев, но делал совершенно противоположные выводы. И не из строптивости, личных амбиций, что смеет спорить с самим корифеем и пророком, а потому, что за эти десятилетия - для науки это великий срок! - накопились новые знания, которые позволяли делать иные, чем тридцать лет назад, профессиональные обобщения.
Так, после поездки к американским бизнесменам Менделеев, сделав сравнительный анализ российских и заморских нефтепромыслов, обратил внимание на различия: Геологические наши условия во многом иные, чем в Пенсильвании. Губкин в Соединенных Штатах тоже был на участках штата Пенсильвании, где полковник Дрейк в 1859 г. пробурил первую нефтяную скважину, от которой по американским провинциям прошел нефтепоисковый бум. Он смотрел, как добывают нефть, что с ней делают, верный своему научному методу, сравнивал, размышлял над добытой информацией и нашел сходные черты, которые позволили ему сделать фантастический вывод о возможных скоплениях нефти в областях Урало-Поволжской провинции, на еще более громадных пространствах Западно-Сибирской низменности.
Практика разработки американских месторождений, - делился своими соображениями Губкин, - дает примеры таких депрессий, которые являлись большими площадями питания нефтяных месторождений, расположенных по краям.
И в его расчетах рождается конкретная программа поисков нефти, с которой он обращается к коллегам-геологам, выступая перед ними на специальном совещании в Уфе, на Урало-Кузнецкой сессии Академии наук СССР. Геологическое строение нашего востока является во многом сходным с соответствующей частью США, и в данном случае геологической аналогией, может быть, не следует пренебречь... Главное, что означает этот смелый необычный вывод, который до сих пор не отваживался произнести ни один самый смелый мечтатель: Пора начать систематические поиски нефти на восточном склоне Урала.
Таков был мостик, который великий провидец Губкин перебрасывал между нефтеносными провинциями двух континентов, представляя в своем воображении реальные картины давних геологических эпох, когда Европа и Америка были одной большой сушей, не разделенной пространствами Атлантического океана, и зажигал российских геологов маршрутами новых экспедиций. Теперь уже на Восток, за Урал, в глухую и неведомую Сибирь. Я думаю, нелишне напомнить, в деловом обиходе тогда еще не было термина Второе Баку, а до первого газового фонтана в таежном райцентре Березово оставалось два десятка лет.
Менделеев бранил бакинских промышленников, что они разбрасываются, жаждут получить наживу и от добычи нефти, и от выработки из нее керосина, поэтому львиную долю выгоды теряют на транспортных затратах от предприятий производства осветительного масла в места его потребления по российским губерниям. И предлагал не жадничать, на Апшеронских месторождениях вести только добычу нефти, а перерабатывать ее там, где есть нужда в конечных продуктах. Обыкновенная бакинская нефть дает только 1/3 керосина.., а потому те части той нефти, которые не входят в керосин, составляют главную массу природного продукта... Отождествляя нефтяную промышленность с керосиновым производством, наши нефтепромышленники допустили первую, главную ошибку, за которую они теперь платят низкою ценою нефти... Остатки ценнее, нужнее керосина, следовательно, дело в Баку, где все основано на керосине, поставлено просто вверх ногами
Губкин спустя три десятка лет после Менделеева болел теми же нефтяными болями: где искать нефть, как разрабатывать открытые месторождения. Предлагал другое, еще небывалое и неслыханное предприятие: не транспортировать в центральные регионы сырую нефть, как советовал пророк Менделеев (дело это громоздкое и страшно дорогое), а отыскать на российских пространствах свои запасы черного золота. По-разному представляли будущее устройство нефтяного дела два корифея отечественной науки; эти коренные расхождения во взглядах можно и понять, и объяснить. Губкин обладал более обширной исходной информацией, в том числе и той, которую добыл Менделеев, поэтому мог повторить фразу великого Ньютона, что своими открытиями он обязан тому, что стоял на плечах титанов.
Вот так скрестились пути двух титанов отечественной науки - Губкина и Менделеева. Казалось, оба занимались одним делом - нефтью, одни и те же цели преследовали - благо и процветание Отечества, по одним маршрутам ездили - по нефтяным промыслам Кавказа, Соединенных Штатов Америки, одни те же факты наблюдали, даже в денежных обстоятельствах пребывали одинаковых, однако какие противоположные суждения высказывали! Абсолютно во всем, начиная с отгадки тайны происхождения нефти и кончая географией нефтедобычи, приемами эксплуатации месторождений. О будущих промыслах Поволжского региона Губкин пророчествовал: Громадный район, который будет иметь мировое значение, Менделеев утверждал обратное: Будут ли массы нефти в волжском крае - это еще вопрос.
|